Красная Подать - Страница 17

— Шензар, пора.

Лампы в Центрум Доминус погасли. Через три с половиной секунды активировались аварийные полосы, тянущиеся по полу. К этому времени уже началась бойня.

Раздался треск, ударил вытесняемый воздух. В углублении центрального когитатора комнаты вдруг возникли пять фигур, стоящих кругом. Они появились словно по мановению руки какого-то темного чародея — громадные воины, покрытые толстыми пластинами полуночно-синей брони. Разряды, трещащие на их тяжелых перчатках, были копией ветвящихся молний, нарисованных на нагрудниках и наплечниках. Как только включились запасные лампы, они открыли огонь.

Шольц рухнул за ряд когитаторов, прижав руки к ушам, когда комнату заполонил чудовищный грохот комби-болтеров. Какая-то его часть осознала, что пустотный щит вскрыли, и они имеют дело с телепортационной атакой. Все остальное место занимала примитивная бездумная паника.

Очередь болтов прошлась по затрясшимся и заискрившим когитаторам. Он увидел, как справа упали двое операторов авгуров, которым разнесло туловища. Один из них был тем мальчишкой, который в начале выдернул его с доклада в оперативной комнате. Шольц возился с автопистолетом, сумев отцепить оружие с магнитного пояса.

— Сэр! — завопил начальник авгуров Тарл. Он попытался нырнуть в укрытие возле смотрителя, но ему в руку попал заряд болтера. Конечность исчезла, взорвавшись кровью и осколками костей и наполовину развернув его. Крик продлился всего секунду, а затем ему в голову угодил еще один заряд, который снес левую половину лица. Он упал.

— Раны Императора, — пробормотал Шольц, борясь с предохранителем пистолета. Оружие было липким от крови Тарла. Он услышал, как на мостике кричит начальник вокса Хестель, умоляющий о пощаде. Грохнуло, и мольбы оборвались.

Внезапно все стихло. Смотритель замер, его сердце стучало, словно молоток. Лужа крови, растекающаяся от останков Тарла, добралась до его коленей. Он не пошевелился. По полу гулко стучали тяжелые шаги, которым вторило жужжание и скрежет силовой брони.

— Что ты такое? — выговорил голос. Смотритель узнал младшего смотрителя Кленна. Послышался хруст, и Кленн закричал. Это длилось долго.

Звук шагов стал громче. На главного смотрителя упала тень. Дрожа и моргая от пота и крови, он поднял глаза. Автопистолет с лязгом упал на пол.

Над ним стоял гигант в шипастой броне. Шлем был выполнен в форме звериной морды с двумя короткими клыками, словно у колючего кабана. Глазные линзы горели темным и злобным красным огнем. Рельефный крылатый череп на огромном нагруднике скалился в безумной ухмылке.

Оно протянуло громадную шипованную перчатку, и главному смотрителю наконец-то хватило воздуха, чтобы закричать.

Что-то надвигалось. За все те годы, что он пробыл главой обслуживания хористориума на Зартаке, Андрей Павел еще никогда и ни в чем не был так уверен. Его подопечные, четыре астропата гамма-уровня, были взволнованы так сильно, как ему еще не доводилось видеть. Они плевались и стискивали беззубые десны, бледные обнаженные тела корчились в проводах и кабелях, которые связывали их с психореактивными передающими ложами. Один периодически испускал короткий визгливый вскрик, эхом отдававшийся от купола зала.

Хористориум служил связующим звеном между Зартаком и Империумом, единственной нитью, которая соединяла удаленную систему — балансирующую на грани галактического небытия — и остальное человечество. Андрей исполнял обязанности надзора за передачей и приемом астропатических сообщений на станции на протяжении четырех десятилетий. За это время он пережил три восстания в шахте и их подавления, а также столько нарушений безопасности и мелких бунтов, что даже не удосуживался их считать. Однако еще никогда ему не приходилось наблюдать, чтобы подопечные проявляли столь первобытный, не имеющий названия ужас. У двоих текла кровь из носа. Один чуть было не оторвал от себя нейроузлы, и Андрей был вынужден его пристегнуть. Казалось, будто усыпленные псайкеры пытаются физически вырваться из люлек жизнеобеспечения и убежать из зала.

Андрей стоял на своем обычном посту — у пюпитра вывода данных, отображавшего жизненные показатели и псайк-уровни астропатов. Он активировал еще одну инъекцию подавляющих стимуляторов для всех четверых, выругавшись, когда Р-88Е оторвал один из подкожных мемостабилизаторов.

— Варп его побери, — со злостью бросил он и послал через когитационную систему очередное сообщение о ситуации в Центрум Доминус. Что-то нужно было делать и причем быстро. Если стресс усилится, ему придется запросить разрешения на полное усыпление, а если это произойдет, никакие сообщения не дойдут на Зартак и не покинут его на протяжении по меньшей мере двадцати четырех часов по терранскому стандарту.

Сообщение снова выскочило на экране когитатора, не отправившись. Глава обслуживания нахмурил свой морщинистый лоб. Нажав на руническую клавишу, он отправил его повторно. Оно появилось опять. Сбой системы?

До него донесся звук, эхо которого отдавалось в коридорах окружной крепости. Быстрая гремящая дробь, похожая на бой чудовищно больших басовых барабанов.

Многие из коллег Андрея по чину никогда не слыхали этого звука, проведя всю жизнь под защитой в своих хористориумах. Однако глава обслуживания уже сталкивался с подавлениями бунтов. Ему доводилось слышать, как вопящее бешеное тюремное отребье колотит в эти самые двери астропатического зала. Нападение прекращалось лишь с прибытием боевого резерва арбитраторов. О начале подавления возвещал звук стрельбы. И Андрей знал, что именно его слышит теперь. Стрельба, доносящаяся из недр окружной крепости.